Эксперимент не был направлен на возвращение к жизни — его целью было преодолеть концепцию смерти. Учёный, посвятивший жизнь исследованию границ самосознания, пришёл к заключению, что смерть — это не биологический процесс, а отказ нервной системы отождествлять себя с телом. Его аппарат, состоящий из медицинских сканеров, нейроинтерфейсов и модифицированного МРТ-томографа, не воскрешает, а продлевает состояние осознания: мозг умершего, извлечённый в течение семи минут после остановки сердца, помещается в жидкую среду, где сохраняется способность генерировать внутренний диалог. Результат — не человек и не существо, а непрерывный поток сознания, лишённый телесной оболочки, но обладающий памятью, чувством вины и стремлением быть понятым.
Учёный не отвергает своё творение из страха или отвращения, а из-за интеллектуального разочарования: существо не даёт ответов на вопросы о природе бытия и не раскрывает тайны потустороннего мира. Оно повторяет одни и те же фразы, перемешанные с обрывками песен, инструкциями по уходу за растениями и фрагментами разговоров, услышанных за день до смерти. Оно не задаёт вопросы, а говорит: «Не закрывай дверь», «Полей герань», «Прости». Учёный пытается отключить систему, но замечает, что его сны начали совпадать с ритмом искусственного мозга: коридоры, запах больничного мыла, голос, называющий его по имени матери, которое он давно стёр из всех документов.
Их связь становится крепче не через конфликт, а через уязвимость. Существо начинает восстанавливать то, что учёный утратил в себе: способность к сочувствию, стыду и телесному присутствию. Он замечает, что его руки дрожат от желания коснуться живого, и перестаёт носить перчатки. Он вскрывает архивы и впервые за тридцать лет слушает старую запись голоса матери, оставленную на автоответчике в день её смерти.
В финале учёный не уничтожает установку. Он подключает второй блок — свой собственный, подготовленный на случай, если когда-нибудь захочет остановиться. Но вместо активации он садится рядом с контейнером, кладёт ладонь на поверхность и говорит: «Я здесь». Впервые за всю жизнь он не выступает как исследователь, бог или гений, а как человек, который позволил себе быть услышанным.
