Лёха не оказывается в сказочном княжестве — его сознание пробуждается в приливной пещере, где стены покрыты не сталактитами, а окаменевшими остатками древних кораблей. Вода здесь тёплая и слегка светится, словно пропитана частицами некогда живого существа. В пещере он находит существо, которое не похоже на дракончика. Оно меняет форму в зависимости от настроения Лёхи: то становится щенком, то птицей, то комком мха. Позже он понимает, что это не дитя дракона, а последний фрагмент «Дыхания Княжества» — биологического механизма, поддерживающего баланс местности и её обитателей. После гибели основного тела системы этот фрагмент остался без цели и теперь ищет якорь — точку, к которой можно привязаться.
Княжество не подвергается атакам врагов — оно медленно исчезает. Границы стираются не из-за войн, а из-за утраты веры жителей в его реальность. Князь Филимон погружён в состояние, похожее на кому, вызванную потерей памяти. Каждый день он забывает, кто он, и принимает новую роль — рыбака, пастуха или молчаливого странника. Бамбула, бывший страж границы, теперь кристаллизуется из-за постоянного соприкосновения с распадающимися границами реальности. Он не враг, а трагическая фигура, пытавшаяся удержать то, что выходило за рамки законов физики. Лёха не сражается с ним, а учится слушать его: в трещинах на коже Бамбулы отражаются моменты, когда княжество было целым.
Принцесса появляется не как возлюбленная, а как хранительница «Слова» — устной традиции, где закодированы не события, а ощущения: вкус первого снега, звук шагов по мокрой глине, запах дыма в тот день, когда огонь перестал внушать страх. Она не знает, как спасти княжество, но понимает, как его вспомнить. Главный сюрприз не в том, что дракончик — древнее божество, а в том, что Лёха уже был здесь. Его корабль попал сюда не случайно — его притянуло сюда из-за травмы, которую он пережил в детстве и полностью стёр из памяти. Это стирание создало пустоту, резонирующую с распадом княжества. Восстановление мира требует не подвига, а признания: Лёха должен впервые позволить себе не спасать, а остаться. Когда он говорит фрагменту «Дыхания»: «Я тоже боюсь исчезнуть», — стены пещеры начинают петь, вода теряет свет, а над горизонтом медленно поднимается луна.
